par Инна Кирик Il y a 5 années
555
Plus de détails
Имя при рождении: Евгений Александрович Гангнус
Дата рождения: 18 июля 1932
Место рождения: Зима, Восточно-Сибирский край, РСФСР, СССР
Дата смерти: 1 апреля 2017 (84 года)
Место смерти: Талса, штат Оклахома, США
Род деятельности: поэт, прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр
Годы творчества: 1949—2017
Жанр: поэзия, проза
выступает на вечере поэзии в Швеции
(Евтушенко появляется в документальной вставке о вечере поэзии в Политехническом музее)
Известный поэт Евгений Евтушенко посетил ТГУ. В единственном интервью, которое он дал в Томске, поэт рассказал, что ожидает от молодого поколения, каждый ли человек может чувствовать поэзию и как оставаться верным своему призванию.
Роланчик С характерцем тяжким Роланчик, с кепариком набекрень. он легок был, словно воланчик, даря лицемерам мигрень. Россия, не бойся романа с хранящими совесть твою людьми из породы Ролана в их блоковском вечном бою. Спасение, а не опасность — их искренние слова, и нравственная несогласность, когда их страна не права. Но этакие скоморохи. Россия, тебе не враги. Они же твои самородки, и ты их – смотри! – сбереги. Вел нежно мелодию музыки Ролан, режиссер-дирижер, Подрагивали его усики — он знал, что идет на рожон. На бледном лице от бессонницы в подглазьях синели круги. Беги, моя Лена Бессольцева, подальше отсюда беги. Но с нами всегда наше детство, надежды твои и мои. Не может быть, Леночка, бегства от совести и от любви. Был пик диссидентоискательства, раздавливанья идей, садистского невыпускательства стихов, кинофильмов, людей. Но кажется – там ароматнее дышали деревья, цветы, и было там больше романтики, наивности, и чистоты. А может, все это ощибочно? Foodmarket милей, чем сельпо? Живется не слишком ли шипочно, как раньше: «На Шипке все спо…». Иллюзии и проклятия, о, сколько вас было зазря! Как спится тебе, бюрократия? Похоже, что все в поря…? Мы к новой России обвыкнули? Мы в лучшей иль худшей стране? Эх, мне бы с Роланом Быковым поговорить хоть во сне. Ноябрь 2011
Фрагмент интервью:
Я помню, как я приехал в 47-щь из Казахстана. Я был исключен из школы, меня заподозрили в краже школьных учебников. Я ехал, я привез заработанные деньги. Я был.. 15 лет мне было. В 48-ом это было. Я приехал. Я вез зашитые здесь (показывает на пояс) на машинку деньги. И я приехал туда.
Москва была совсем голодная. Я знал. Тогда в Москве ничего не было, одна стояла бутылка шампанского, которое никто не пьет, стояли крабы, которых тогда никто не ел. Сейчас они стали деликатесами. Теперь вкусы изменились. Вот. И были еще болгарские голубцы. Вот и все. И уксус мытищинский. Больше ничего не было, вообще в Москве.
Я приехал на крыше, вот так я сидел. Я вез маме бидон спайных из банок американской тушенки, набитый топленым маслом и ногами обхватив драгоценность – мешок конской колбасы, которая не портилась от жары.
Приехал, я сказал маме: - а вот теперь смотри, мама, вот деньги, на машинку. Она сказала: - Женя, я думала что ты стал какой-то эгоист, у нас крыша течет. Я говорю: - Мам, эта машинка нам починит крышу. Вот.
Вот такое у меня было воспитание.
И там, и потом вдруг я узнал историю своей ветви немецкой. Я был в Дюсельдорфе, я написал в поэме "Мама и нейтронная бомба" что произошло со мной в школе, как меня считали немцем там. И вдруг ко мне в Дюсельдорфе подоходит человек, директор школы, очень хороший человек, говорит: "закрасьте, я Ваш родственник Гангус. А вот я составил наше древо семейное". И вдруг я узнал, что это была женщина одна, очень талантливая. Очень сильная холера была. В 18-ом веке они выехали в Латвию с 8-ю детьми. Она стала главой села. Они женились на латышках и русских, были замечательными стеклодувами.
Е.Евтушенко дает интервью в передаче Михаила Моргулиса
М.М: - А скажите вот что, повторяются ли у Вас, ну чаще всего, какие-то строки, свои или чужие? Ну просто, не все конечно же. Вы полны этой поэзии.
Е.Е: - Потому что я делаю щас, уже много лет, работаю над гигантской антологией. Конечно чаще всего читаю чужие стихи, и занимаюсь ими. И, понимаете, удивительные бывают вещи. Вот. Бывает, как бы Вам сказать, в русской поэзии даже быть второстепенным и третьестепенным поэтом это очень большое. Вы знаете, я Вам хочу сказать, вот такой был поэт – Стефанович, совершенно забытый, я его..
М.М: - Шершеневич?
Е.Е: - Нет, Стефанович
М.М: - А, Стефанович.
Е.Е: - Он был актером, так сказать спившимся, да, и так далее. Вот. Но он написал такие строчки, вот четверостишие просто было, смотрите какое. Знаете для меня это… Мировоззрение даже изменилось от этого четверостишия, вот сила поэзии.
Потрясающе. Это целая философия.
М.М: - Да, это сопереживание
Е.Е: - У меня папа мой был геологом, он очень любил стихи. Он написал в 17 лет замечательное четверостишие, равного которому я, по-моему, не написал ничего. Во всяком случае я его очень люблю. Мы это высекли с моими братьями на его могиле.
М.М: - Прекрасные стихи
Е.Е: - И девушка, в которую я был когда-то влюблен, давным-давно, когда мне еще было 16 лет, а ей было 19, она уже была взрослая, опытная женщина. Она мне прочла стихи одно спившегося одесского актера. Она не помнила его, он ходил просто за деньги читал стихи. Восемь строчек. Это гениальные строки, я их включил в антологию русской поэзии без фамилии
Евтушенко о Бродском, скандал в добром семействе, Брест, 2000г.
В 2000-м году в Брест приезжал Евгений Евтушенко. Его поэтический вечер прошел в музыкальном училище (ныне колледже). По завершению вечера был организован фуршет в кругу брестского бомонда, в ходе которого Евгению Александровичу был задан вопрос о его взаимоотношениях с Иосифом Бродским. Сохранившаяся видеозапись (съемка Александра Ризо) представляется нам весьма интересной – в свете миновавшего в понедельник, 24 мая, 70-летия Бродского.
Как известно, взаимоотношения поэтов были довольно-таки сложными, о чем говорит и посвящённое Иосифу Бродскому стихотворение Евгения Евтушенко «Брат мой, враг мой» из его вышедшей в 2005 году книги стихов XXI века «Памятники не эмигрируют»
Как же так получилось оно?
Кто натравливал брата на брата?
Что – двоим и в России тесно?
И в Америке тесновато?
Как с тобою мы договорим?
Нас пожрал теснотой и ссорами
наш сплошной переделкинский Рим,
да и выплюнул в разные стороны.
Дружбой мы не смогли дорожить.
Может, чтоб не мириться подольше,
и не надо нам было дружить,
ибо ссорясь, мы сделали больше.
Мёртвым нам не уйти, как живым,
от кровавого русского римства.
Мы с тобою не договорим.
Мы с тобою не договоримся.
…В конце каждой книги своего первого восьмитомного собрания сочинений Евгений Евтушенко приводит массу относящихся к охватываемому этой книгой временному периоду отзывов о своём творчестве и деятельности, безотносительно к тому, возносят они его или низвергают. Думаю, что из всех отзывов, вошедших в восьмитомник, можно составить отдельный том, которым смогут насладиться как сторонники, так и противники поэта.
Наибольший интерес, мне кажется, представляют материалы, касающиеся взаимоотношений Иосифа Бродского и Евгения Евтушенко. Сразу же замечу, что Бродский был, мягко говоря, менее сдержан в своих чувствах и высказываниях и почему-то, говоря о Евтушенко, всегда упоминал его в тандеме с Вознесенским. В частности, в одном из своих многочисленных интервью С. Волкову Бродский сказал: «…При всей подонностости, Евтушенко мне всё же симпатичнее, чем Вознесенский. С моей точки зрения – которая, конечно же, не безупречна – у Евтуха русский язык всё-таки лучше. Ну, что такое Евтух? Это такая большая фабрика по самопроизводству, да? Он работает исключительно на самого себя и не делает из этого секрета. То есть абсолютно откровенен. И в отличие от Вознесенского не корчит из себя poetemaudit – “проклятого поэта”, богему, тонкача и знатока искусства».
Т.П. Все, ей-богу же, было бы проще и, наверно, добрей и мудрей, если б я не сорвался на просьбе — необдуманной просьбе моей. И во мгле, настороженной чутко, из опавших одежд родилось это белое лишнее чудо в грешном облаке темных волос. А когда я на улицу вышел, то случилось, чего я не ждал, только снег над собою услышал, только снег под собой увидал. Было в городе строго и лыжно. Под сугробами спряталась грязь, и летели сквозь снег неподвижно опушенные краны, кренясь. Ну зачем, почему и откуда, от какой неразумной любви это новое лишнее чудо вдруг свалилось на плечи мои? Лучше б, жизнь, ты меня ударяла — из меня наломала бы дров, чем бессмысленно так одаряла,— тяжелее от этих даров. Ты добра, и к тебе не придраться, но в своей сердобольности зла. Если б ты не была так прекрасна, ты бы страшной такой не была. И тот бог, что кричит из-под спуда где-то там, у меня в глубине, тоже, может быть, лишнее чудо? Без него бы спокойнее мне? Так по белым пустым тротуарам, и казнясь и кого-то казня, брел и брел я, раздавленный даром красоты, подкосившей меня...
То ли все поцелуи проснулись, горя на
губах.
То ли машут дворы рукавами плакучих
рубах
Убеждая меня белой ночью, дразняще
нагой,
от любви дорогой не ходить за любовью
другой.
То ли слишком темно на душе,
То ли слишком светло,
То ли белая ночь, то ли ангельское
крыло.
Страшно жить без любви, но страшнее,
когда две любви
Вдруг сойдутся, как будто в тумане
ночном корабли.
Две любви - то ли это в подарок с
опасным избыдком дано,
То ли это беда пригнет молнией ночью в
окно
Рассекая кровать раскаленным клинком
попалам,
Драгоценные некогда письма сжигая как
жлам.
Две любви - то ли это любовь, то ли это
война,
Две любви невозможны - убийцею станет
одна,
Две любви, как два камня скорее утянут
на дно,
Я боюсь полюбить, потому что люблю, и
давно.
Идут белые снеги, как по нитке скользя... Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя. Чьи-то души бесследно, растворяясь вдали, словно белые снеги, идут в небо с земли. Идут белые снеги... И я тоже уйду. Не печалюсь о смерти и бессмертья не жду. я не верую в чудо, я не снег, не звезда, и я больше не буду никогда, никогда. И я думаю, грешный, ну, а кем же я был, что я в жизни поспешной больше жизни любил? А любил я Россию всею кровью, хребтом - ее реки в разливе и когда подо льдом, дух ее пятистенок, дух ее сосняков, ее Пушкина, Стеньку и ее стариков. Если было несладко, я не шибко тужил. Пусть я прожил нескладно, для России я жил. И надеждою маюсь, (полный тайных тревог) что хоть малую малость я России помог. Пусть она позабудет, про меня без труда, только пусть она будет, навсегда, навсегда. Идут белые снеги, как во все времена, как при Пушкине, Стеньке и как после меня, Идут снеги большие, аж до боли светлы, и мои, и чужие заметая следы. Быть бессмертным не в силе, но надежда моя: если будет Россия, значит, буду и я.
Соленые брызги блестят на заборе. Калитка уже на запоре. И море, дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя, соленое солнце всосало в себя. Любимая, спи... Мою душу не мучай, Уже засыпают и горы, и степь, И пес наш хромучий, лохмато-дремучий, Ложится и лижет соленую цепь. И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом - пес на цепи, а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом, Потом - уже молча: "Любимая, спи..." Любимая, спи... Позабудь, что мы в ссоре. Представь: просыпаемся. Свежесть во всем. Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони откуда-то снизу, из погреба,- в сон. О, как мне заставить все это представить тебя, недоверу? Любимая, спи... Во сне улыбайся. (все слезы отставить!), цветы собирай и гадай, где поставить, и множество платьев красивых купи. Бормочется? Видно, устала ворочаться? Ты в сон завернись и окутайся им. Во сне можно делать все то, что захочется, все то, что бормочется, если не спим. Не спать безрассудно, и даже подсудно,- ведь все, что подспудно, кричит в глубине. Глазам твоим трудно. В них так многолюдно. Под веками легче им будет во сне. Любимая, спи... Что причина бессоницы? Ревущее море? Деревьев мольба? Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность? А может, не чья-то, а просто моя? Любимая, спи... Ничего не попишешь, но знай, что невинен я в этой вине. Прости меня - слышишь?- люби меня - слышишь?- хотя бы во сне, хотя бы во сне! Любимая, спи... Мы - на шаре земном, свирепо летящем, грозящем взорваться,- и надо обняться, чтоб вниз не сорваться, а если сорваться - сорваться вдвоем. Любимая, спи... Ты обид не копи. Пусть соники тихо в глаза заселяются, Так тяжко на шаре земном засыпается, и все-таки - слышишь, любимая?- спи... И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом - пес на цепи, а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом, Потом - уже молча: "Любимая, спи..."
Вы полюбите меня. Но не сразу. Вы полюбите меня скрытноглазо. Вы полюбите меня вздрогом тела, будто птица к вам в окно залетела. Вы полюбите меня - чистым, грязным, Вы полюбите меня - хоть заразным. Вы полюбите меня знаменитым, Вы полюбите меня в кровь избитым. Вы полюбите меня старым, стёртым, Вы полюбите меня - даже мёртвым. Вы полюбите меня! Руки стиснем! Невозможно на земле разойтись нам! Вы полюбите меня?! Где ваш разум? Вы разлюбите меня, но не сразу.
Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность. Не исчезай... Исчезнуть — так легко. Воскреснуть друг для друга невозможно. Смерть втягивает слишком глубоко. Стать мертвым хоть на миг — неосторожно. Не исчезай... Забудь про третью тень. В любви есть только двое. Третьих нету. Чисты мы будем оба в Судный день, когда нас трубы призовут к ответу. Не исчезай... Мы искупили грех. Мы оба неподсудны, невозбранны. Достойны мы с тобой прощенья тех, кому невольно причинили раны. Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг, но как нам после встретиться в столетьях? Возможен ли на свете твой двойник и мой двойник? Лишь только в наших детях. Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я — я в это верю. Тем и страшна последняя любовь, что это не любовь, а страх потери.
1967 — Орден «Знак Почёта» — за заслуги в развитии советской литературы и активное участие в коммунистическом воспитании трудящихся
1983 — Орден Трудового Красного Знамени — за заслуги в развитии советской литературы и связи с пятидесятилетием со дня рождения
1984 — Государственная премия СССР 1984 года в области литературы, искусства и архитектуры — за поэму «Мама и нейтронная бомба»
1993 — Орден Дружбы Народов — за большой вклад в развитие отечественной литературы, отказался от получения в знак протеста против войны в Чечне
1993 — Медаль «Защитнику свободной России» — за исполнение гражданского долга при защите демократии и конституционного строя 19 — 21 августа 1991 года
2003 — Царскосельская художественная премия
2006 — Почётный гражданин города Петрозаводска
2004 — Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени — за большой вклад в развитие отечественной литературы
2007 — Почётный доктор Петрозаводского государственного университета
2009 — Командор чилийского ордена Бернардо О’Хиггинса.
2010 — Почётный гражданин Республики Карелия — за выдающиеся творческие достижения и большой вклад в развитие отечественной и мировой литературы, а также за цикл лирических стихотворений, посвященных Карелии, и активную культурно-просветительскую работу в ходе встреч с населением и проведении многочисленных поэтических вечеров в городах республики
2010 — Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства 2009 года — за выдающийся вклад в развитие отечественной культуры
Почётный член Российской академии художеств
2011 — награждён «Златой цепью Содружества» — высшей наградой РОО «Русскоязычное содружество творческих деятелей»
2015 — Почётный гражданин Иркутской области — за особо выдающиеся заслуги, творческую деятельность, способствующую повышению авторитета Иркутской области в Российской Федерации и за рубежом
2015 — почётный доктор Иркутского государственного университета
2016 — Орден «Полярная звезда» — за выдающиеся заслуги в области литературы и искусства, вклад в укрепление социально-культурных связей и многолетнюю плодотворную деятельность
2017 — Премия Правительства Российской Федерации 2017 года в области культуры (посмертно) — за собрание сочинений
Также присуждены:
2015 — китайская международная премия «Чжункунь» (кит. упр. 中坤国际诗歌奖, пиньинь: Zhōngkūn guójì shīgē jiǎng) за выдающийся вклад в мировую поэзию.
2013 — лауреат премии «Поэт»
В 2007 году, по инициативе Всемирного конгресса русскоязычных евреев (ВКРЕ), выдвигался на Нобелевскую премию по литературе 2008 года за поэму «Бабий яр».
22 января 2005 в Турине Евтушенко была вручена итальянская литературная премия Гринцане Кавур (Premio Grinzane Cavour) — «за способность донести вечные темы средствами литературы, особенно до молодого поколения».
Является почётным членом Испанской и Американской академий, профессором в Питтсбургском университете, в университете Санто-Доминго.
Премия Джованни Боккаччо (Италия).
В 1994 году именем поэта названа малая планета Солнечной системы, открытая 6 мая 1978 года в Крымской астрофизической обсерватории (4234 Евтушенко).
12 марта 2017 года Евтушенко был госпитализирован в тяжёлом состоянии в США. У него был рак в последней четвёртой стадии, вернувшийся после операционного удаления почки, прошедшего около шести лет назад. По свидетельству Михаила Моргулиса, Евтушенко до последнего оставался в сознании. Евгений Евтушенко умер 1 апреля 2017 года во сне от остановки сердца в окружении родных в Медицинском центре Хиллкрест в Талсе (штат Оклахома, США). Соболезнования выразили президент России Владимир Путин и мэр Москвы Сергей Собянин.
10 апреля в храме Святого благоверного князя Игоря Черниговского посёлка Переделкино прошло отпевание поэта; отпевание совершил протоиерей Владимир Вигилянский.
11 апреля в Центральном доме литераторов состоялось прощание с Евтушенко.
Могила Е. Евтушенко на Переделкинском кладбище
В тот же день он, согласно своей последней воле, был похоронен на Переделкинском кладбище рядом с другими поэтами — Борисом Пастернаком и Виктором Боковым.
В городе Зима Иркутской области 11 апреля 2017 года был объявлен траур.
Период с 1950 по 1980-е годы — время поэтического бума, когда на арену огромной популярности вышли Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Р. Рождественский, Е. Евтушенко. Они заразили воодушевлением всю страну, поразив её свежестью, независимостью, неофициальностью творчества. Выступления этих авторов собирали огромные стадионы, и поэзию периода «оттепели» вскоре стали называть эстрадной.
В последующие годы Евтушенко напечатал несколько сборников, которые приобрели большую популярность («Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Стихи разных лет» (1959), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), «Взмах руки» (1962)).
Одним из символов оттепели стали вечера в Большой аудитории Политехнического музея, в которых вместе с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой и другими поэтами волны 1960-х годов принимал участие Евтушенко.
Чрезмерному успеху Евтушенко способствовала простота и доступность его стихов, а также скандалы, часто поднимавшиеся критикой вокруг его имени. Рассчитывая на публицистический эффект, Евтушенко то избирал для своих стихов темы актуальной политики партии, то адресовал их критически настроенной общественности <…> Его стихи большей частью повествовательны и богаты образными деталями. Многие страдают длиннотами, декламационны и поверхностны. Его поэтическое дарование редко проявляется в глубоких и содержательных высказываниях. Он пишет легко, любит игру слов и звуков, нередко, однако, доходящую у него до вычурности. Честолюбивое стремление Евтушенко стать, продолжая традицию В. Маяковского, трибуном послесталинского периода приводило к тому, что его талант — как это ярко проявляется, напр., в стихотворении «По ягоды» — казалось, ослабевает. — Вольфганг Казак
С 1952 по 1957 год учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания», а также за поддержку романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым».
В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую.
В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП.
«Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому». — Евтушенко, «Преждевременная автобиография».
Также он был оформлен секретарём комсомольской организации при Союзе писателей.
Родился 18 июля 1932 года в семье поэта-любителя Александра Рудольфовича Гангнуса (1910—1976) и Зинаиды Ермолаевны Евтушенко (1910—2002), геолога, актрисы,
заслуженного деятеля культуры РСФСР. Внук педагога-математика
Рудольфа Вильгельмовича Гангнуса
.
В 1944 году, по возвращении из эвакуации со станции Зима в Москву, мать поэта поменяла фамилию сына на свою девичью (об этом — в поэме «
») — при оформлении документов для смены фамилии была сознательно допущена ошибка в дате рождения: записали 1933 год, чтобы не получать пропуск, который положено было иметь в 12 лет.
Учился в московских школах № 254 и № 607, в школе у него были плохие отметки. Занимался в поэтической студии при районном Доме пионеров в Москве.
В 1948 году его несправедливо заподозрили в школе № 607 в поджоге школьных журналов с отметками, поэтому в 15 лет его исключили из школы. Поскольку его после этого никуда не принимали, отец послал его с рекомендательным письмом в геолого-разведывательную экспедицию в Казахстан, где под его началом оказалось 15 расконвоированных уголовников. Затем он работал на Алтае. Начал печататься в 1949 году, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт».
